| |
Понятие "хабзэ", как в его
узком социальном, сословном аспекте –
"уэркъ хабзэ", так и в более широком
общенациональном – "адыгэ хабзэ",
является чрезвычайно насыщенным и
всеохватывающим. Здесь подразумеваются
явления не только этикетного характера,
но и обряды, традиции, общественные
институты, нормы обычного права,
духовные, этические и моральные
ценности адыгов. Различные аспекты этой
темы затрагивались в работах Б. Х.
Бгажнокова, С. Х. Мафедзева, А. И.
Мусукаева, А. М. Гутова и других авторов.
В данной статье уэркъ хабзэ
рассматривается как феодальный,
рыцарский кодекс с точки зрения его
социального, сословно-классового
содержания.
Черкесское дворянство, девизом которого
было "Хэбзэрэ зауэрэ" – "Честь и
война", выработало свой рыцарский
моральный кодекс, так называемый уэркъ
хабзэ (уэркъ – рыцарь, дворянин; хабзэ –
кодекс обычно-правовых, этикетных норм).
Многие его положения, несомненно,
вытекают из военного образа жизни и
связанных с ним норм поведения. В
качестве примера, аналогии такой
культурной модели, связанной с войной,
можно привести сред-невековый японский
кодекс чести самурая "Буси-до" ("Путь
воина"), с которым уэркъ хабзэ имеет
некоторые параллели.
Жизнь черкесского рыцаря (дворянина)
регулировалась с рождения и до смерти
неписаным кодексом уэркъ хабзэ. В основе
этого кодекса лежало понятие "уэркъ
напэ" (рыцарская честь). Не было
никаких моральных или материальных
ценностей, которые могли бы
превалировать над этим понятием. Сама
жизнь имела ценность только в том случае,
если она была посвящена служению
принципам уэркъ напэ. У черкесов бытует
много пословиц, посвященных этому,
например: "Псэр щэи, напэр къэщэху"
– "Жизнь продай, купи честь". Даже
такие естественные чувства, как любовь
или ненависть, должны были отступить на
задний план перед необходимостью
соблюдения закона чести в том виде, как
его понимали черкесские дворяне.
В основе дворянского кодекса чести
уэркъ хабзэ лежал общенациональный
кодекс этикетных, моральных принципов,
называемый адыгэ хабзэ (черкесский
этикет).
В понятие "адыгэ хабзэ" входили не
только этикетные, моральные ценности, но
и все нормы обычного права,
регулировавшие жизнь черкеса от
рождения и до смерти. Дворяне должны
были быть эталоном в соблюдении адыгэ
хабзэ – то, что прощалось простолюдину,
не прощалось дворянину в смысле
нарушения норм адыгэ хабзэ. Само
дворянское сословие не было замкнутым и
пополнялось из среды крестьянства за
счет тех, кто проявлял личное мужество
во время войны и в совершенстве владел
адыгэ хабзэ.
В то же время любого уорка в случае
нарушения им норм черкесского этикета,
по обычаю, могли лишить дворянского
звания. Таким образом, звание дворянина
накладывало на человека много
обязанностей и не давало ему само по
себе каких-либо привилегий.
Дворянином мог быть человек, ведущий
соответствующий образ жизни и
соблюдающий присущие данному званию
нормы поведения. Как только он
переставал соответствовать тому месту,
которое занимал в обществе, и соблюдать
нормы, связанные с этим статусом, он
сразу же лишался дворянского звания. В
истории черкесов было немало случаев,
когда лишали даже княжеского звания.
Князья, возглавлявшие дворянство,
считались блюстителями и гарантами
соблюдения черкесских обычаев. Поэтому
с детства при их воспитании большое
внимание уделялось не только военной
подготовке, но и в не меньшей степени
изучению и усвоению ими норм адыгэ хабзэ.
Князьям принадлежало исключительное
право взимания штрафов за оскорбление
достоинства, которые они могли наложить
на любого подвластного, в том числе и
дворянина. При этом под оскорблением
княжеского достоинства понималось
любое нарушение этикетных правил,
совершенное кем-либо в присутствии
князя. Так, например, пункт 16 записей
обычного права кабардинцев, сделанных Я.
М. Шардановым, гласил: "Если подерутся
два человека, чьи бы они ни были, в лице
князя на улице, во дворе, в доме, тогда
зачинщик драки платит штраф князю одну
холопку за несоблюдение
благопристойности к князю, что смели при
нем драться" [14, с. 290]
Причиной штрафа могло стать любое
проявление неуважения к черкесскому
этикету, например, неприличное слово или
выражение, особенно в обществе женщин.
Кстати, княжна имела такое же право
наказывать женщин, в том числе дворянок,
наложением штрафа. Штрафы обычно
заключались в определенном количестве
быков, которые немедленно изымались из
хозяйства провинившегося человека в
пользу князя. Для исполнения этих
полицейских функций при князьях
постоянно находились так называемые
бейголи. Сословие бейголей пополнялось
за счет крепостных крестьян, так как не
только для дворян, но и для свободных
крестьян выполнение подобных функций
считалось предосудительным. Адыгский
этикет – адыгэ хабзэ, как уже отмечалось,
лежал в основании, являлся фундаментом
так называемого уэркъ хабзэ –
дворянского этикета. Уэркъ хабзэ
отличался более строгой организацией,
требовательностью к своим носителям.
Кроме того, в нем нашли отражение нормы
взаимоотношений внутри господствующего
класса, в частности, нормы, регулирующие
взаимоотношения сюзерена и вассала. В
XVIII– XIX веках у черкесов произошло
разделение по принципу политического
устройства на две категории: "аристократические"
и "демократические". К первым
относились кабардинцы, бесленеевцы,
темиргоевцы, бжедуги и некоторые другие
этнические подразделения, у которых во
главе феодальной иерархии стояли князья.
У шапсугов и абадзехов князей не было, а
были только дворяне, которые в
результате так называемого "демократического
переворота" потеряли свои
политические привилегии. Тем не менее в
плане соблюдения тех многочисленных и
щепетильных отношений, которые отличали
черкесский этикет, шапсуги и абадзехи
были такими же "аристократами", как
кабардинцы, бесленеевцы, темиргоевцы и
другие. Обычаи, манеры, костюм, оружие и
конская сбруя черкесов стали для
ближайших их соседей образцом для
подражания. Они настолько были сильно
подвержены рыцарско-аристократическому
влиянию черкесов, что господствующие
слои соседних народов посылали своих
детей к ним на воспитание для усвоения
ими черкесских манер и образа жизни [9, с.
223]
В совершенствовании и пунктуальном
соблюдении уэркъ хабзэ особенно
преуспели кабардинцы, которых некоторые
исследователи называли "французами
Кавказа". "Благородный тип
кабардинца, изящество его манер,
искусство носить оружие, своеобразное
умение держать себя в обществе
действительно поразительны, и уже по
одному наружному виду можно отличить
кабардинца",– писал В. А. Потто [20, т. 2,
с. 345].
К. Ф. Сталь в своей работе отмечал: "Большая
Кабарда имела огромное влияние не
только на все черкесские народы, но и на
соседних осетин и чеченцев. Князья и
дворянство кабардинское славились
своим наездничеством, храбростью,
щегольством в наряде, вежливостью в
обхождении и были для прочих черкесских
народов образцом для подражания и
соревнования" [20, с. 100].
Рыцарский кодекс уэркъ хабзэ можно
условно разделить на несколько ключевых
установок, включающих в себя следующие
понятия:
1. Верность. Это понятие подразумевало
прежде всего верность своему сюзерену, а
также своей сословной группе. Дворяне
служили князьям из поколения в
поколение.
Смена сюзерена бросала тень на
репутацию как той, так и другой стороны и
считалась большим позором.
Дворяне сохраняли верность своему князю,
даже если последний терпел поражение в
междоусобной борьбе и переселялся к
другим народам. В таком случае они
сопровождали князя и вместе с ним
покидали родину. Правда, последнее
обстоятельство вызывало недовольство
народа и дворян пытались удержать от
переселения. Во время боя дворяне
дрались каждый возле своего князя, и,
если князь погибал, они должны были
вынести его тело с поля битвы или
погибнуть.
Понятие "верность" включало также в
себя преданность своим родственникам и
уважение к родителям. Слово отца было
законом для всех членов семьи, точно так
же младший брат беспрекословно слушался
старшего. Дворянин был обязан
поддерживать фамильную честь и мстить
каждому, кто покушался бы на жизнь и
честь членов его фамилии.
2. Вежливость. Это понятие включало в
себя несколько положений:
– Уважение по отношению к вышестоящим в
социальной иерархии. По понятиям
черкесов, уважение, независимо от
разницы положения в социальной иерархии,
должно быть взаимным. Дворяне служили
своему князю, оказывали ему
определенные знаки почтения. Самые
низшие категории дворянства, так
называемые пшичеу, будучи
телохранителями и оруженосцами князя,
прислуживали ему ежедневно в домашнем
быту. При этом, по словам Н. Дубровина,
"по большей части, с обеих сторон
соблюдались утонченная вежливость и
взаимное уважение" [7, с. 176–177].
– Уважение к старшим по возрасту.
Каждому человеку старшего возраста
необходимо было оказывать знаки
внимания, положенные по черкесскому
этикету: вставать при его появлении и не
садиться без его разрешения, не говорить,
а только почтительно отвечать на
вопросы, выполнять его просьбы,
прислуживать во время трапезы за столом
и т. д. При этом все эти и другие знаки
внимания оказывались вне зависимости от
социального происхождения. Ф. Торнау в
связи с этим сообщал следующее: "Лета
у горцев в общежитии выше звания.
Молодой человек самого высокого
происхождения обязан вставать перед
каждым стариком, не спрашивая его имени,
уступать ему место, не садиться без его
позволения, молчать перед ним, кратко и
почтительно отвечать на его вопросы.
Каждая услуга, оказанная седине,
ставится молодому человеку в честь. Даже
старый невольник не совсем исключен из
этого правила. Хотя дворянин и каждый
вольный черкес не имеют привычки
вставать перед рабом, однако ж мне
случалось нередко видеть, как они сажали
с собою за стол пришедшего в кунацкую
седобородого невольника" [22, 1992, № 2, с.
39].
– Уважение к женщине. Это положение
означало прежде всего уважение к матери,
а также уважение к женскому полу вообще.
Каждый рыцарь считал за честь выполнить
просьбу девушки или женщины, что нашло
отражение в непереводимой черкесской
пословице: "ЦIыхубз пшэрыхь хущанэ".
Это выражение имеет несколько смысловых
оттенков, одно из которых означает
невозможность для мужчины не уважить
просьбу женщины. Большим позором
считалось обнажить в присутствии
женщины оружие или же, наоборот, не
вложить его тотчас в ножны при ее
появлении.
Если дворянин в присутствии женщины
позволил себе нечаянно неприличное
слово, то, по обычаю, он должен был
загладить свою вину преподнесением ей
какого-либо ценного подарка.
Женщина у черкесов не могла быть ни
объектом, ни исполнителем кровной мести.
Посягательства на жизнь женщины
черкесам были неизвестны (инф. Х. Х.
Яхтанигов).
Большим позором считалось для мужчины, в
том числе и для мужа, поднять руку на
женщину.
"У черкесов, – сообщает Хан-Гирей, –
обхождение мужа с женою также
основывается на строгих правилах
приличия. Когда муж ударит или осыплет
бранными словами жену, то он делается
предметом посмеяния..." [25, с. 274].
Покушение на честь матери, жены или
сестры в понятии черкесов были самым
сильным оскорблением, которое можно
нанести мужчине. Если дела об убийствах
можно было путем выплаты цены крови
уладить, то подобные посягательства на
честь женщины обычно заканчивались
кровопролитием.
– В понятие "вежливость" входило
уважение к любому человеку , в том числе
и незнакомому. Природа этого уважения
была, по всей видимости, порождена, как и
у всех наций, создавших этикет, двумя
основными факторами: во-первых, тот, кто
оказывал уважение и знаки внимания
другому человеку, имел право требовать с
его стороны такого же отношения; во-вторых,
каждый человек, будучи постоянно
вооружен, имел право для защиты своей
чести применить оружие. Многие авторы и
путешественники, побывавшие на Кавказе,
справедливо полагали, что та вежливость
и уважение, которые были характерны для
повседневных взаимоотношений черкесов,
были в определенной мере порождены той
"умиротворяющей" ролью, которую
играло всеобщее вооружение народа.
Надо отметить, что для черкесов и
созданного ими этикета был абсолютно
чужд социальный сервилизм – весь их
этикет был основан на сильно развитом
чувстве личного достоинства. Это
обстоятельство отметил и Дж. А. Лонгворт,
который писал: "Однако эта
смиренность, как я вскоре обнаружил,
сочеталась в них с полнейшей
независимостью характера и
основывалась, как и у всех наций,
склонных к церемонностям, на уважении к
самому себе, когда другим тщательно
отмеривается та степень уважения,
которую требуют и для себя" [13, с. 531].
Даже князья, стоявшие во главе
феодальной иерархии, не могли требовать
от своих подвластных чрезмерных
проявлений знаков внимания, сопряженных,
с одной стороны, с личным
самоуничижением, а с другой –
вознесением, чинопочитанием княжеского
достоинства.
В истории черкесов были случаи, когда
чрезмерная гордость и тщеславие
отдельных князей восстанавливали
против них не только других князей, но и
весь народ. Обычно это приводило к
изгнанию, уничтожению или же лишению
княжеского достоинства подобных людей.
Так произошло, например, с кабардинскими
князьями Тохтамышевыми, которых на
общенародном собрании лишили княже-ского
звания и перевели в сословие дворян 1-й
степени (дыжьыныгъуэ) [11, с.17].
У кабардинцев был такой обычай: если по
дороге ехал князь, то встретившийся с
ним должен был разворачиваться и
сопровождать его до тех пор, пока тот его
не отпустит *.
Так вот, князья Тохтамышевы в своей
заносчивости и тщесла-вии дошли до того,
что заставляли поворачивать и следовать
за ними по нескольку верст тяжело
груженные арбы крестьян.
__________
* Впрочем, это правило необходимо было
соблюдать по отношению к каждому
старшему по возрасту человеку. По
отношению к князьям оно соблюдалось
независимо от возраста.
В конце XVII или начале XVIII века, по
сведениям Я. Потоцкого, в Кабарде
произошло уничтожение княжеского
семейства Чегенукхо. "Генеалогия
говорит единственно, что семейство было
уничтожено по причине своей гордости: но
вот что по этому поводу сохранилось в
преданиях. Главы этого семейства не
допускали, чтобы другие князья садились
раньше их. Они не разрешали, чтобы
лошадей других князей поили водой тех же
речек или, как минимум, выше по течению
того места, где поились их собственные
лошади. Когда им хотелось вымыть руки,
они приказывали молодому князю держать
перед ними таз. Они считали выше своего
достоинства посещать "поки", или
собрания князей. И вот что из всего этого
вышло. На одном из таких всеобщих
собраний они были осуждены на
уничтожение.
Судьи взяли на себя роль исполнителей
приговора, ими же вынесенного" [21, с.230–231].
В "Кратком историко-этнографическом
описании кабардинского народа",
составленном в 1784 году, об этом же
событии сообщалось: "Поколение же сие
было в Кабарде во особливом уважении.
Старший из оного составлял род
самовластного владельца, но в конце
прошлого века по ненависти к нему других
князей, не терпя его гордости, учинен был
заговор, и истребили сие колено даже до
младенца" [8, т.2, с.359–360].
Особенностью менталитета черкесов было
уважение личного достоинства и личной
свободы и связанный с ними ярко
выраженный индивидуализм. Это, по-видимому,
было одной из причин того, что
демократизм был в высшей степени
характерен для их политического
устройства и здесь было мало
предпосылок для установления тирании
или диктатуры. Этот демократизм
проявлялся даже в военной сфере. В
частности, Ф.Ф. Торнау по этому поводу
писал: "По черкесским понятиям...
мужчина должен обдумывать и обсуживать
каждое предприятие зрелым образом, и
если есть у него товарищи, то подчинять
их своему мнению не силою, а словом и
убеждением, так как каждый имеет свою
свободную волю" [22, 1991, № 2, с. 15].
Несмотря на существование развитой
сословной иерархии, чинопочитание в
высшей степени претило свободному духу
черкесов. Один из героев рассказа А.-Г.
Кешева неприятие этого, образно
выражаясь "падишахства", выразил
следующим образом: "Достоинство и
хорошее происхождение везде в почете –
против того и спора нет, но ни в каком
случае не должно им поклоняться, сносить
от них всякие обиды. Дворянский обычай
указывает каждому черкесу приличное ему
место, дает знать, что можно ему делать и
чего нельзя. Тому нет места между
адыгами, кто захочет стать выше всех, кто
пожелает поставить волю свою законом
для других. Такого человека всякий
заметит, всякий будет стремиться как бы
подрезать ему крылья. И будь он силой
равен хоть грому, имей на плечах своих
сто голов, рано или поздно, а сломит себе
шею" [9, с. 148–149].
В понятие "вежливость" входили
такие нормы уэркъ хабзэ, как запрет на
ругань, брань, рукоприкладство и другие
формы проявления вражды, достойных, по
мнению уорков, только плебеев [4, с. 99].
Это правило нашло отражение в народной
пословице: "Хьэ джафэ банэркъым, уэркъ
хъуанэркъым" – "Гончая не лает,
дворянин не ругается". С. Броневский
сообщает: "Черкесы грубых и
ругательных слов не терпят; в противном
случае князья и уздени равного себе
вызывают на поединок, а незнатного
человека нижней степени или
простолюдина убивают на месте.
Кабардинцы всегда наблюдают в обращении
между собою вежливость, чинопочитанием
соразмеряемую; – и сколь ни пылки в
страстях своих, стараются умерять оныя в
разговоре..." [6, с.132].
Более того, по свидетельству Хан-Гирея,
"достойно замечания то, что все эти
обряды вежливости соблюдаются и тогда,
когда князья и дворяне друг друга
ненавидят, даже и тогда, когда они бывают
явные враги, но ежели им случится
встретиться в таком месте, где законы
благопристойности удерживают их оружие
в бездей-ствии, например в доме князя или
дворянина, в присутствии женщин, на
съездах дворянства и тому подобных
случаях, где приличия воспрещают
обнажить оружие, и самые враги остаются
в границах вежливости и даже оказывают
нередко друг другу разные услужливости,
что называется дворянская (то есть
благородная) неприязненность или вражда,
но затем эти враги являются самыми
свирепыми кровопийцами там, где они
могут свободно обнажать свое оружие, и
тем более вежливость их делает им честь,
и народ питает к ним большое за то
уважение" [25, с. 277].
Не только брань или ругань считались
неприличными, но и даже разговаривать на
повышенных тонах, поддавшись эмоциям,
было для представителей высших сословий
непозволительным. "Черкесский
дворянин бравировал своей вежливостью,
– писал Н. Дубровин, – и стоило только
разгорячившегося узденя, забывшего
приличие и вежливость, спросить: ты
дворянин или холоп? – чтобы, напомнив
его происхождение, заставить его
переменить тон из грубого в более мягкий
и деликатный" [7, с. 177].
Болтливость также считалась
неприличной, особенно для князя. Поэтому
при приеме гостей "всегда один из
дворян должен был занимать гостей
разговором, потому что самому князю
декорум не позволял, чтобы он много
говорил" [5, с. 518].
Темиргоевские князья ввели даже
следующее обыкновение: "...они вообще
при важных переговорах с соседними ли
народами или во время распрей
междоусобных, сами не входят в
словопрения, а их дворяне, которым
вверяют дела, объясняются в присутствии
князей". Хан-Гирей называет это
обыкновение прекрасным, "ибо оно,
удерживая тяжущиеся лица, так сказать,
от исступления, в которое нередко
впадают при сильных прениях, сохраняет
тишину на съездах" [25, с. 175].
К понятию "вежливость" можно
отнести и такое качество, как скромность.
Н. Дубровин писал: "Храбрые по природе,
привыкшие с детства бороться с
опасностью, черкесы в высшей степени
пренебрегали самохвальством. О военных
подвигах своих черкес никогда не
говорил, никогда не прославлял их,
считая такой поступок неприличным.
Самые смелые джигиты (витязи) отличались
необыкновенной скромностью; говорили
тихо, не хвалились своими подвигами,
готовы были каждому уступить место и
замолчать в споре; зато на
действительное оскорбление отвечали
оружием с быстротою молнии, но без
угрозы, без крика и брани" [7, с.85].
Действительно, у черкесов бытует много
пословиц и поговорок, прославляющих
скромность и порицающих хвастовство:
"Щхьэщытхъурэ къэрабгъэрэ зэблагъэщ"
– "Хвастун и трус – родственники",
"ЛIы хахуэр утыкум щощабэри, лIы щабэр
утыкум щокIий" – "Храбрый муж
становится на людях мягкий (ведет себя
скромно), трусливый на людях становится
крикливым".
"Уэркъ ищIэ иIуэтэжыркъым" – "Дворянин
не похваляется своими подвигами".
Особенно неприличным считалось, по
черкесскому этикету, хвалиться своими
подвигами в присутствии женщин, что
нашло отражение в пословице: "ЛIым и лIыгъэр
лэгъунэм щиIуатэркъым" –"Мужчина
не распространяется о своих деяниях в
обществе женщин". По мнению черкесов,
о храбрости человека должны говорить
люди, но не он сам: "УлIмэ, уи щхьэ
ущымытхъу, уфIмэ, жылэр къыпщытхъунщ",
"Если ты мужчина – не хвались, если ты
хорош – люди тебя похвалят".
Право увековечения и прославления
подвигов героя принадлежало
исключительно народным певцам –
джегуако. Как правило, это делалось
после смерти героя сочинением в его
честь величальной песни. Когда
дворянина просили рассказать о каком-нибудь
событии, то он, по обычаю, в своем
повествовании старался опустить те
места, в которых сообщалось о его
действиях в данной ситуации или же, в
крайнем случае, говорил о себе в третьем
лице, дабы его не заподозрили в
нескромности. Вот что сообщает об этом
знаток адыгского фольклора Зарамук
Кардангушев: "В старину черкесы
считали позором, когда о свершенном
человек говорил: "со мной случилось",
"я сделал". Это было
непозволительно. "Я ударил", "я
убил" и т.д. – настоящий мужчина о себе
никогда не скажет. В крайнем случае, если
ему придется рассказывать о каком-нибудь
случае, он скажет: "В руке находящееся
ружье выстрелило – мужчина упал". Вот
так он будет рассказывать, как будто его
дела в том нет и все произошло само собой".
В апреле 1825 года царскими войсками был
уничтожен аул беглого кабардинского
князя Али Карамурзина. Когда князя
Атажукина Магомеда (Хьэт1охъущокъуэ
Мыхьэмэт 1эшэ) попросили рас-сказать,
каким образом он отомстил одному из
виновников гибели аула предателю
Шогурову, он ответил кратко: "Ержыбыжьыр
гъуэгъуащ, Шоугъурыжьыр гъуэгащ" –
"Ереджиб* старый прогремел, Шогуров
подлый заревел" [27, с.29].
3. Мужество. Понятие "мужество"
включало в себя такие положения, как:
– Храбрость. Это качество было
обязательным для уорка, оно было
неразрывно связано с его статусом.
Трусость, в свою очередь, несовместима с
положением свободного человека, а тем
более дворянина. Если трусость проявил
крестьянин, то за это его безусловно
осудили бы, но ниже занимаемого им в
социальной иерархии места его нельзя
было опустить. В отличие от него уорк,
проявивший трусость, лишался
дворянского звания. Рыцарь, уличенный в
трусости, подвергался гражданской
смерти, которую, как нам сообщил Хасан
Яхтанигов, адыги обозначали термином
"унэ дэмыхьэ, хьэдэ имых" (букв.: к
кому не входят в дом, в чьих похоронах не
участвуют). С таким человеком
переставали общаться друзья, ни одна
девушка не вышла бы за него замуж, он не
мог принимать участие в народных
собраниях и вообще в политической жизни
своего народа, общины.
Для всеобщей демонстрации народного
презрения в старину, по свидетельству Ш.
Б. Ногмова, "уличенных в трусости
выводили перед собранием в войлочном
безобразном колпаке для посрамления и
налагали пеню ценою в пару волов" [18, с.
66].
По другим данным, этот колпак носила
мать провинившегося, пока он каким-либо
подвигом не искупал своей вины. Этот вой-
__________
*Ереджиб – ержыб – марка кремневого
кавказского ружья, названная по имени
мастера.
лочный "колпак труса" назывался пIынэ.
В фольклоре упоминается также
специальное платье – къэрабгъэ джанэ (рубашка
труса), которое выполняло аналогичную
функцию.
Воин, проявивший трусость, мог искупить
свою вину перед обществом только
свершением подвига или же своей смертью.
До этого же времени вся его семья
пребывала как бы в трауре. Жене
опозоренного воина окружающие выражали
сочувствие, в знак которого
высказывалось благопожелание: "Уи лIым
и напэр тхьэм хужь ищIыж" – "Честь
твоего мужа бог да восстановит" [4, с.54].
– Твердость и хладнокровие. Это
положение подразумевало, что уорк в
любой ситуации должен был сохранять
самообладание, быть невозмутимым,
никогда не поддаваться панике и страху.
Сохранилось фольклорное свидетельство
о том, как уорки Кармовы были понижены в
сословной иерархии переводом из
первостепенных дворян (дыжьыныгъуэ) в
сословие второстепенных дворян (беслъэн
уэркъ). Вот что фольклор сообщает об этом:
"Къармэхэ жьындум къигъащтэри, лIакъуэлIэшым
къыхадзыжащ" – "Кармова сова
испугала, за это из тлекотлешей его
исключили" [1, с.84].
Хотя фольклорная версия носит больше
анекдотический характер и скорее всего
не является исторически достоверной,
тем не менее такая постановка любопытна
сама по себе. Действительно, согласно
историческим свидетельствам и
некоторым фольклорным данным Кармовы
были дворянами 1-й степени, но не
тлекотлешами, а деженуго, и
действительно были переведены в
сословие второстепенных дворян.
Причиной же послужило то, что они
отказались убить находившихся у них на
постое крымских воинов и помогли им
бежать во время их всеобщего избиения.
Кармовы не сделали этого не из трусости,
а по причине родственных отношений, в
которых они состояли с крымскими ханами.
Одна из их дочерей, как сообщают
предания, была замужем в Крымском
ханстве. После разгрома и уничтожения
крымско-татарского войска на народном
собрании кабардинцы и приняли, по всей
видимости, это решение.
– Терпеливость и выносливость. Эти
качества воспитывались в дворянине с
раннего детства. Истинный рыцарь-уорк
должен был быть сильнее своих
естественных человеческих слабостей.
Считались позором и подвергались
осуждению жалобы на усталость,
недомогание, холод, жару, голод и даже
всякое упоминание о вкусной и здоровой
пище [4, с.101].
У черкесов существует много преданий,
описывающих и восхваляющих стойкость и
терпеливость. Так, говорят, Андемыркан,
начавший наездническую жизнь с 15 лет,
имел следующее обыкновение: когда ему
выпадало быть в карауле или стеречь
лошадей, он даже зимой, в самый лютый
мороз, проводил всю ночь стоя на одном
месте и не смыкая глаз. За это ему дали
прозвище Чэщанэ – Башня.
[1;2]
А. С. Мирзоев |
|
